Археолог

Великих стран прощальный облик
В песках скрывает обелиск.
Так кротко дремлет грозный сфинкс...
О камень трется светлый отблеск, -
Костер играет пляской искр,

Лик освещая чужестранца,
Увязший в черной бороде.
В нее зарывшись, вязнут пальцы,
А взгляд, блуждающий в нигде,
Сквозь искры, поднятые в танце,

Готовится для новых встреч
С ожившем в камне отраженьем,
Где прошлое пришло в движенье
И сфинкс намерился прилечь
За миг, как стать изображеньем.
(Авг. 1995 г.)

Упражнение памяти

Черные вороны - черные кони.
Мчится по улицам хмарь.
Память - обуздана. Хочется вспомнить.
Тускло мерцает фонарь.

Где-то... Когда-то... В обнимку с надеждой...
Было ль такое во сне?
Слышится музыка. Сомкнуты вежды.
Тени на белой стене.

Кадры мелькают. Другие... Иначе...
Смех... Что за гадкий смешок!
Плачут дожди. Лишь актеры не плачут.
Брюхо теснит ремешок.

Вот - надзиратель. Он хочет и может.
Слезная мякоть - в ногах.
Что же ты врешь, что любуешься рожью? -
Кровь на твоих сапогах.

Проклято!.. Верю. Луна над распятием.
Только в душе - не светло.
Входят - в костюмах, - видать, покупатели, -
Да продавать тяжело.

Знаю!.. Уж продано... Поздно, соколики,
Штопать худые чулки.
Мы, говорят, были все алкоголики.
Проще сказать - дураки.

Что нам до памяти? - Память обманчива.
Разве теперь разберешь:
Может, копеечку нищие клянчили,
Может быть, ломанный грош...

Вроде смешно. Да нет силы смеяться.
Глянь-ка в окно, милый друг, -
Черные кони по улице мчатся.
... Впрочем, тебе недосуг.
(Апр. 1995 г.)

Смерть полководца

Шелестят полотнища
На ветру.
Скоро время кончится, -
Я умру.

Будет армия рыдать
За гробом в строю.
Ей бы за меня отдать
Кровь свою.

Но кого на смерть послать
Мне теперь,
Если смерть сама легла
Мне в постель?

Мир – у ног. Он покорен. В гробу –
Цветы.
Знаю, скоро назовут
Меня святым…
(Апр. 1994 г.)

Восточные мотивы

На цепь тревогу посадив,
Чтоб часом не сбежала,
Идет по городу халиф,
Руки не сняв с кинжала.

Толпа базарная, теснясь,
Расходится без гула,
Чтобы ушей халифа грязь
Случайно не коснулась.

«Сидел бы, ел бы курагу
С шербетом вперемешку», -
Народ сгибается в дугу,
А в бороде – усмешка.

«И носит же его шайтан,
Вдобавок – при охране.
Ишь, как косит по сторонам,
Мол, как вы тут, дехкане?»

«А что, - халиф пошел в народ, –
Глашатого послушай».
«Тот, что ни скажет, то соврет,
Базарная кликуша».

И, злобно глядя на дувал,
Рычит его тревога.
Когда б халиф и вправду знал,
Куда ведет дорога!
(Июнь 1991 г.)

Возвращение

Дворцовый лизоблюд
Устало клонит выю -
Метет цветным пером
С сапог дорожных пыль.
Не здесь ли твой приют? -
Уже бегут борзые
И жадно ловят ртом
Им брошенную гниль.

Ты, видимо, забыл,
Пока, как тать, бродяжил,
Про замок на горе,
Про преданных собак.
Здесь ездят на балы
В красивых экипажах,
Едят на серебре
И не свистят в кулак.

Здесь - дамы в декольте,
Холодные, как камни,
Что в ожерельях их
Изысканно блестят.
И ты, ложась в постель -
Пока открыты ставни -
Взгляни: как вечер тих!
Чу! - Журавли летят.

А завтра будет бал.
И подадут карету.
Твоих соседей дочь
Попросит подвезти:
"Мой милый князь устал
Бродить по белу свету..."
И ты умчишься прочь,
Бессильный вновь уйти.
(Фев. 1995 г.)