|
 |
||
|
[1] [2] [3] [4] - 2 - Тамара Александровна перехватила его на лестничной клетке. - Сереженька, Вы не могли бы заглянуть ко мне на минутку? У меня что-то с телевизором случилось. Какие-то полосы на экране. Не смотрение, а мучение какое-то получается. Сергей Анатольевич подавил вздох. Он не любил быть безотказным, но жизнь почему-то поворачивала так, что на всё следовало соглашаться. - Хорошо, тетя Тамара. Я только инструмент возьму. Соседка, конечно, лукавила. Она прекрасно знала, в чем дело. Наверное, опять споткнулась и повредила антенный кабель. Точно, штекер почти что отвалился. Надо бы пустить кабель по плинтусу, чтобы он не путался под ногами. Но кто это будет делать? Сергей Анатольевич знал - кто и поэтому держал язык за зубами, - когда-нибудь потом, когда у него будет хорошее настроение... Он ждал, когда разогреется паяльник, а Тамара Александровна стояла рядом и причитала: - Представьте мое огорчение, Сереженька. Ведь в пять часов должны показывать "Угадай букву". А потом - это уже по другой программе - "Как я стал богатым", - а тут такая авария! - "Угадай букву" Вы, тетя Тамара, уже лет пять смотрите, так? Неужели по-прежнему интересно? - Иной раз и надоедает. Я тогда недельку-другую пропущу. Вроде как паузу сделаю. А потом даже соскучиваешься. Ведущий такой милый, люди попадаются интересные. Все улыбаются, все довольны. У самой настроение поднимается. Я потом вечерние новости смотрю, так даже не хмурюсь. Паяльник ткнулся в канифоль, и струйка дыма потекла к потолку. - Тетя Тамара, Вы бы отошли. Сейчас вонять будет - ужас как. - Ну да. Вы, Сереженька, по доброте душевной будете нюхать. А я, старая тетка, кашу эту заварила и - в кусты? Нет уж, тетка Тамара, терпи да стой. Это тебе вместо наказания, следующий раз будешь под ноги смотреть. - Будете Вы смотреть не под ноги, а в телевизор. Всё, готово. Сейчас мы его включим и узнаем, как они стали богатыми. - Это позже, Сереженька, позже. Сейчас - "Угадай букву". - Угадывайте на здоровье. - Сергей Анатольевич включил телевизор. Картинка вполне пристойная. С цветностью, пожалуй, перебор, ну да тетя Тамара любит насыщенные тона. Толстенький ведущий с ярко розовым лицом, словно только что из бани, и в ослепительно белом костюме представлял новую команду игроков.. - Спасибо Вам, Сережа. У Вас золотые руки. - Тамара Александровна любовно смотрела на экран, чуть наклонив голову к плечу. "Поза знатока перед картиной большого мастера, - подумал Сергей Анатольевич. - Истаскались знаки. Осталась лишь внешняя оболочка, а суть уже не та. "Угадай букву" вместо шедевра Ван Гога". Мысли неслись, цепляя одна другую, казалось, без всякого участия его самого. Руки плескались под краном, разогревали ужин - сестре Сергей Анатольевич готовку не доверял, - пододвигали стул. А мысль, приведенная в действие неведомым спусковым механизмом, наматывала круги вокруг одного и того же вопроса, как бы проверяя его на прочность с различных сторон. - Почему люди смотрят такие глупые вещи, как "Угадай букву"? Сначала пришло объяснение тети Тамары. Улыбки, шутки, хорошее настроение. Но улыбки - фальшивые, шутки - вымученные, хорошее настроение накачивается искусственно, - как горячий воздух в воздушный шар. Прекрати подачу, и шар обмякнет, устремится к земле. Наконец, есть же специальные юмористические передачи. Здесь что-то другое. Объяснение номер два - опять же от Тамары Александровны. Милый ведущий, знакомые обстановка и сюжет. Словно возвращение домой. Единый контекст, образующий костяк существования, на который наращиваются нетелевизионные, реальные события - взлеты и падения, добро и зло. Эта жизненная болтанка уравновешивается неизменностью телевизионного бытия. Эффект сериала. Опять не проходит. Сериал - он и есть сериал. У него свой жанр. А это жанр телеигры. Сергей Анатольевич задумался, попадались ли ему умные телеигры. Попадались. Пожалуй, что да - именно, попадались. Как исключение. Классическая телеигра ужасающе примитивна. И не случайно. От зрителя в телеигре по-настоящему требуется лишь одно - чтобы смотрел. В действительности играют другие, и то по большому счету не играют, а лишь изображают игру. Главное - привлечь и удержать внимание, игровое действо - лишь средство, а не самоцель. - Интересно, как исказилась игра в кривом зеркале телевизора, - подумал Сергей Александрович. - Что бы сказал Игродей, которого я сегодня придумал для Шурика, если бы узнал, что в его детище уже не играют, а только смотрят, как играют другие? Посуда была вымыта. Сергей Анатольевич закрыл кран. Журчание воды пресеклось, и стало слышно, как в детской сестра загоняет Шурика спать. Шурик соглашался только в обмен на сказку. Сергей Анатольевич улыбнулся: любит сказки, хорошо - значит душа открыта. Он верил, что пока человек впускает в себя сказку, он лучше понимает, что есть добро, а что зло. Себя Сергей Анатольевич относил именно к таким людям, хотя сказки уже давно читал только по принуждению, причем обоюдному - и со стороны сестры и со стороны Шурика. Когда на него давили только с одной стороны, удавалось отбрыкаться и сбежать к телевизору. Сегодня в вечерней программе стоял футбол. Первые пятнадцать минут Сергей Анатольевич ждал интриги. Интриги не было. Били издалека и мимо. С такого расстояния мяч мог залететь в ворота только случайно. Можно было расслабиться и подремать. В груди приятным теплом расходилось чувство удовлетворения. Чувство удовлетворения при такой вялой игре? - Странно. Сергей Анатольевич попытался проанализировать его природу. Ему удалось нащупать первопричину. Он наслаждался не игрой, а преимуществом своего положения по отношению к тем, кто томился на стадионе. Они платили деньги за билет, ехали невесть куда, сидели на неудобных трибунах, и всё это для того, чтобы увидеть воочию то, на что и глядеть-то не стоит. Пускай он видит игру в записи и с опозданием на несколько часов, зато можно комфортно вытянуть ноги, а когда совсем надоест - выключить и лечь спать без лишних проблем. Потом мяч неожиданно влетел в сетку ворот, и все изменилось. Игра стала острой. Сергей Анатольевич подобрался в кресле, от прежней вальяжной позы не осталось и следа. Ценность комфорта резко упала. И когда удалось отыграться и стадион взревел, тысячеголосно переживая это событие, Сергей Анатольевич подумал, что зря он отсиживается за телеэкраном. Следовало бы хоть раз преодолеть многолетнюю лень и выбраться на стадион - потрепать свои чувства как следует, участвуя в этой общей вибрации. Уже в постели, прокручивая матч перед глазами и смакуя наиболее памятные места, Сергей Анатольевич снова попробовал вообразить себя на стадионе. Что лучше - быть зрителем или быть телезрителем? Видимо, лень брала своё, и вывод получился мягким: вероятно, быть зрителем лучше. Но тут же пришло на ум другое. Оказывается, он возвел напраслину на телевизор. Игра превратилась в зрелище гораздо раньше, чем эта чудо-техника появилась на свете. Где граница, отделяющая зрелище от игры? Бои гладиаторов или корриду игрою не назовешь, а вот в театрах - играют. Одни играют, а другие смотрят. Те, что играют, делают это не ради собственного интереса, а за деньги, интерес же весь сконцентрировался в тех, кто смотрит, но даже и не помышляет вступить в игру. Такая вот пертурбация. Существо игры основательно перекосило. А может быть, так и было задумано? Может быть, такова программа самого Игродея? Сначала единое пространство игры разделяется на подпространства. Но разделение на этом не останавливается. Сущность игры, словно чистое вещество, выпадает в осадок. Его можно брать и использовать по собственному желанию. Игра больше не зависит от контекста. Захотел - пошел в театр. Нет настроения куда-то ходить - купил кассету с фильмом, воткнул в магнитофон - сиди, наслаждайся. Игра в твоем распоряжении, она уже больше - не среда. - Стало быть, ты уже вне игры, - подумал Сергей Анатольевич, засыпая. - Но как к этому следует отнестись? |
||
 |
||
© 2005 - Андрей Карпов - Авторский сайт
Разработка и дизайн:
