|
 |
||
|
(разговоры абсурдистского толка) пиеса в 4-х действиях [1] [2] [3] [4] Действие 2-е Действующие лица: Ворон – тот же, что и раньше Садовник – темная личность, плут - не плут, однако руки в мозолях. Купец – душа-человек, жаль, что купец. Генри Смайл и Мэри Снир – местные иностранцы. Недействующие лица: официанты, портье, постоянные клиенты, неблагонадежные элементы и всякий столичный сброд. Место действия: холл гостиницы, он же и ресторан. Помещение светлее и чище, чем в первом действии, но что-то общее угадывается с первого взгляда. Постоянно кто-то входит и выходит. Проносят чемоданы. Бегают официанты. На переднем плане изящный столик на четверых. За ним сидят двое – Купец и Садовник, давнишние знакомые, зашедшие перекусить. Со стороны входа с улицы в окружении носильщиков появляется экстравагантная пара - Генри Смайл и Мэри Снир. Они утомлены, что не мешает им громко разговаривать. Носильщики исчезают, а Генри и Мэри медленно двигаются в сторону столиков, увлеченно беседуя между собой. Г.: Какая непроходимая страна! М.: Нет, Генри. Это дурь в ней не проходящая. Г.: Но – дороги… Дорогая, где еще могут быть такие дороги?! М.: Дома они сидят. Вот что. Если бы им ездить было надо, они бы и дороги себе сделали. Г.: Ну да, натуральное хозяйство… Но у них же натурально ничего нет! М.: Зато разбойники есть. Г.: О! Это еще одна загадка. Что делают грабители, когда грабить нечего? М.: Они убивают. Г.: Фи, Мэри! Зачем ты так. Какой смысл убивать, если с этого иметь ничего не будешь? М.: А чтоб неповадно было. Г.: Кому? М.: Я, кажется, начала понемногу понимать эту страну. Главное – напустить побольше страха. Чтобы тебя уважали. Тогда можешь ходить гоголем, даже если за душой и нет ничего. Сила не у того, кто берет, что может. А у того, кто берет, что хочет. Поэтому никто не хочет быть богатым, каждый мечтает стать сильным, чтобы, в конечном счете, быть сытым. О, это очень сложная наука – быть сытым, делая как можно меньше для достижения этого. Кто сыт, работая, тот не умеет жить. Поэтому все согласны делать, что угодно, чтобы делать как можно меньше. Лишь бы не работать, а там хоть в потолок плевать. То-то небо у них здесь такое заплеванное. Я только одному удивляюсь: как это у них еще что-то остается, какие-то гроши, на которые они с таким азартом гуляют в этой таверне. Г.: Мэри, ты ужасно несправедлива. Лодыри и лентяи есть в каждом народе. М.: Да, вопрос только в том, сколько их скопилось на одного работающего. Г.: Ты снова преувеличиваешь. Смотри – вот за этим столиком сидят вполне приличные люди. (Купцу и Садовнику) Добрый день, джентльмены. Разрешите подсесть к вам. К.: Подсаживайся, чего уж там… (Иностранцы садятся). Нынче все подсаживаются, и – ничего. Страшного, я хочу сказать. А раньше сажали. М.: А теперь что – не сажают? Сад.: Теперь – нет. Срок вышел. Я последнюю яблоньку две недели как посадил, да всё боюсь – примется ли?… К. (с досадой): Э, да мы не про то… Г.: А Вы что, садовник, что ли будете?! Сад.: Что ли буду. М.(с сомнением): Садовник ?! Сад.: А как же! У Ее Высочества почитай уже двадцать лет как садовничаю. М.: Принцесса-то, значит, уже в годах… Сад.: Вот-вот, в самых что ни на есть. В подходящем, так сказать, возрасте. Не дале как вчера исполнилось. М.: Чего исполнилось? Сад.: Двадцатилетие. Г.: Так Вы у нее что, с рождения, что ли, служите? Сад.: Да так и есть, с рождения. А до того – у ее матушки еще, почитай, лет пять будет. Г.: Ну и как? Сад.: Чего? Г.: Служится… Сад.: Да ничего… Капризные они только… Г.(понимающе): Принцесса?.. Сад.: Да яблони эти! Никак не скажешь заранее, примутся или как. И, вроде, все сделаешь, как надо: и в мороз укутаешь, и снежком ствол присыплешь, а по весне, глядишь, так мертвяком и стоит, без единого листика. М.(Купцу): А что, раньше – сажали? К.: Было дело, особенно, если с иностранцами стакнешься… Соглядатаев много. Было, я хочу сказать. Так, слово в стакан уронишь, оно, того и гляди, дыбой аукнется. Стрельцы вломятся, заломают, и не поглядят, что не допил. М.: А по чьему приказу? К.: Не по приказу, барышня. По уложению. Положено так, я хочу сказать. М.: А кто положил-то? К.: Знамо кто – царь. М.: А теперь что? К.: Да ничего. Вполне. Можно жить, я хочу сказать. М.: Не хватают? К.: Да как не хватать, хватают. Если не хватать, так кто ж ему, стрельцу, деньги платить будет?.. Так что хватают… Но к тому же и берут. Вот и получается по иному. Сунешь ему, стрельцу-то, он и отпустит. Да и то сказать, на царских харчах нынче не разжиреешь. М.: А царь-то что? К.: А ему нынче другое вступило. На звезды смотрит, судьбу гадает, до стрельцов ли ему? Астрологией решил заняться, совсем, видно, из ума выжил. Сад.: Тс-с. Это ты, браток, уже слишком. Такое вслух не говорят. М.: И сейчас? Сад.: А что. Барышня. И сейчас. В конце концов, это просто неуважительно – все-таки царь! К.: Да какой это царь, если ему на страну наплевать! Сад.: А кому не наплевать? Тебе, что ли? Торгуешь, знай, себе деньгу наживаешь. И немалую, небось. К.: А ты чужие-то деньги не считай! Сад.: Очень мне надо. Ты вот мне что лучше скажи. Неужто твоя торговля другим не в ущерб? Что, твои капиталы без единой народной слезинки нажиты? Ни в жизнь не поверю! Тебе главное – карман набить, остальное приложится. И царя ты хаешь со своей кочки: что торговлю не поощряет, за дорогами не следит, с разбойниками не борется. К.: Дурак ты, садовая твоя голова! Простого не понимаешь. Ну, допустим, царь будет всем этим заниматься, тебе что от этого – плохо будет? Наоборот – выгода! Я вот что сказать хочу. Ты из меня тут чудище вылепил, а одно забыл. Я богат, да не очень. А почему? Потому что люди бедно живут. Бандит богатеет – другие теряют, а купец богатеет – другие приобретают. Вот и получается, что завязаны мы в один узелок, и выгода наша – едина. Г.: Совершенно верно. Жаль только, что немногие у вас так трезво мыслят. М.: Жаль, что трезво мыслят-то, в основном, спьяну. Г.: Мэри! Сад.: А барышня права. Красива картинка, да на стенке висит. А в жизни иначе получается. Был у нас тут один купец, Пивное Рыло звали, пиво больно любил. Так вот тоже, упьется, так посмотришь – добрейшей души человек. А дали ему на откуп дорогу, так куда только человек девался. Что твой бандит, такую пошлину дерет, хоть белье снимай. Зато в кабак – ни ногой. И правильно, а то накостыляли бы ему тут и в хвост и в гриву. (Купцу) Ну что, молчишь? И правильно делаешь – сказать-то тебе нечего. Г.: Ну зачем Вы так, люди – они разные бывают. М.: Особенно на лицо, а внутри всё едино – плесень. Сад.: Человек зело слаб. К.: Человек зело глуп. Г.: Уже одно хорошо, что - человек. М.: А если – нет? Сад.: Тогда и говорить не о чем. Разве что о природе. Вот где очевидно провидение Господа нашего. Г.: А как же человек? Вы ему что, совсем отказываете в божественном? Сад.: Знаете, мистер, я как-то больше привык иметь дело с природой. Там всё намного проще и естественней. Яблоньку посадишь, так из неё яблоня и вырастет, а когда срок настанет, еще и яблочки принесет. А цветет-то как по весне! – Голову потеряешь! К.: Ну. Положим, Принцесса тоже расцвела, что твоя яблоня. Не один кавалер умом помрачился, на нее глядючи-то. Что, уел я тебя? Сад.: Ну да, а то как же! К слову прицепился, что твой репей, так и выехал на чужом загривке. Мило, а что эти докажешь? (Обиженно) Всё равно в природе порядочности больше. Г.: Зря Вы так, мистер. Всегда порядочных людей найти можно. М.: Людей – не знаю, а вот жуликов порядочных найти можно, это точно. Г.: Мэри! Сад.: А что. Барышня права. Сейчас время такое, что только среди жуликов порядочных и встретишь. Вон, например, идет человек… К.: Ну какой же это жулик, друг. Это же Ворон! Г.: Ворон? А кто такой – Ворон? К.: Бывший студент, а ныне знаменитейший разбойник с Дальней Пустоши. М.: Грабитель и убийца? К.: Всякое бывает… Однако своих он не трогает. Честен. М.: Насильник-то и убийца – честен? К.: Нет, барышня, он никогда не насильничает. Он, извините, вас, женщин значит, вообще презирает. Мол, кроме как дураку голову вскружить, так в вас ничего и нет. М.: Хам! Г.(встревожено): Джентльмены, а он не в нашу ли сторону случайно направляется? К.: Похоже на то. Сад.: Ну да, он завсегда со мной здоровается, ведь мы с ним из одной деревни, чай. Г.: Мэри, мы уходим. Извините, джентльмены. Сами понимаете, дама не хочет, и вообще, такой человек… Чем это может кончиться – непредсказуемо. Еще раз извините, как-нибудь в другой раз… К.: Да чего уж там… (Иностранцы быстро уходят). Сад.: Струсили, да еще как! К.: Мистер, так тот чуть в штаны не наложил, даже заикаться начал. Сад.: Да и дамочку заметно перекосило. В.(подходит): Кто это так прыснул от вашего стола, что твои тараканы? Сад.: Да иностранцы тутошние. В.: А чего так? К.: Да я тебя уж больно отрекомендовал, того… Хорошо, я хотел сказать. В.: Ну да это на пользу. (Садится) Ну, здравствуйте, друзья мои. Сад.: Здравствуй, Ворон. Как поживаешь? В.: Не хуже волка лесного: жратвы пока перепадает, на том и спасибо. А у вас что новенького? К.: Да налог тут новый один ввели… В.: Э, да это не про меня. На меня много не наложишь, имай ветра в поле. За жизнь лихую за мной столько всего поднакопилось, что меня, пожалуй, теперь и виселицей не испугаешь. Ну да Бог всё простит… А как тут мой парнишка, протеже, так сказать?.. Сад.: Это который Принц, что ли? К.: Если Принц, то – плохо. Почитай загибается. Того и гляди концы отдаст, да еще по собственному почину. В.: Ну?! К.: Вот тебе и ну. В.: Влюбился, значит. Сад.: В нашу, пожалуй, лишь пень не влюбится. Да толку с этого мало. Он – за ней, она – от него. Как в догонки играют. В.: Ну он-то понятно – веление сердца. А она с чего бегает? Сад.: От него, пожалуй, и убежишь. Как Принцессу увидит – столбом встанет. Побледнеет, что твой мертвец. И слова сказать не может. Смотрит только. Приятно, что ль, когда тебя прямо-таки едят глазищами-то. А глаза у него страшные. С огнем. К.: Это ты, брат, врешь. И нет ничего такого. Тоже, нарисовал диавола! Парнишка – собою невидный, соплей перешибешь. И в глазах у него не огонь – страх! Боязнь, я хочу сказать. Что она опять мимо пройдет, его любовь не заметит. От этой боязни он и говорить-то не может, а вдруг чего-нибудь не того наговорит. Сад.: Ну да. Молчит-молчит, а потом – как прорвет. Такую ересь несет – слушать больно, уж лучше бы и дальше молчал. С девушкой про цветочки, про сны да любовь свою говорить надо, а он – про огонь небесный. Если я часом рядом окажусь, уже через пять минут сон разбирает. Еле сдерживаюсь, чтоб не зевнуть. В присутствии особы не прилично же… Но и Принцесса, смотрю, скучает. Скучает, но – терпит. Как же – образование да воспитание, вот она больше моего и выдерживает. Но потом и ей это надоедает. А ему – нет. Говорит, говорит, а сам на Принцессу не смотрит, все в сторону куда-то за окно или на куст розовый… Наконец, она понимает, что и сегодня от него ничего, кроме трескотни, не дождешься, и вежливо так выпроваживает. На Принца и смотреть тяжело – словно ему ушат холодной воды на голову вылили. Замолкает, оборвав себя на полуслове, неуклюже прощается и уходит. А взгляд у него опять огненным делается. К.: Тоскливым. Ты хотел сказать – тоскливым. Сад.: Я сказал как раз то, что хотел сказать. Тоска – это тоска. А здесь другое. И не на поверхности, а в глубине где-то. Словно душа прогорает. К.: Скажешь тоже. Просто он раньше с женщинами дела никогда не имел, - это ясно. Ну, ничего, это дело наживное, научится. Сад.: Научился бы, если б хотел учиться. А ведь он по-своему хочет поставить. Заговорить её, что ли, чтобы она сама ему в руки упала. В.: Ждать, чтобы что-то случилось, и ничего не делать для этого – глупо! Я и не думал, что он инфантилен до такой степени. К.: Самая большая беда, что он советов не принимает. Я, говорит, знаю, как другие делают, а мне так не интересно, я по-своему буду. В.: Дурак! Сад.: Скорее уж идиот. Во всяком случае, скоро им станет. В.: Нет, дурак. Еще какой дурак. Цель очевидна, и, значит, все средства хороши. Думать не хочет, самомнения полон воз. К.: Какое там самомнение. Ты на него посмотри, как он придет сюда – забьется в угол и сидит. Разве можно так сидеть, когда себя уважаешь?! А! Пойду я. (Встает) Конченный он человек, ваш Принц. Попомните мое слово. Его сейчас одно держит – Принцесса. Как она замуж выйдет, я за него ни в жизнь. Не поручусь, я хотел сказать. (Уходит). В.: А что, у Принцессы есть женихи-то? Сад.: А то. Что она, завалящая какая-нибудь, что ли? Не Принца же ей ждать, пока он предложение сделает. Да какой из него жених, если он и целоваться-то не умеет. В.: А ты откуда знаешь? Сад.: Видел, как он у Принцессы ручку поцеловать пытался. Невелика, вроде, премудрость, а и то промахнулся - носом в запястье попал. Галантный кавалер, ничего не скажешь. В.: У меня такое впечатление, что ты только и делаешь, что подсматриваешь да подглядываешь. Твое дело кусты порезать, а ты за Принцессой наблюдаешь. Сад.: Так ведь любопытно, чем дело кончится. Хотя я, конечно, догадываюсь, чем. В.: Чем же? Сад.: Есть тут один посланник, что ли… В.: Ну и? Сад. Ну и вот, похоже, что ему как раз и удалось подобрать ключик к Принцессе. Она у нас своевольная, по-своему любит поставить, чтобы её все слушали, да желания её выполняли. А это посланник хитрый оказался, шельма. Вроде со всем соглашается, поддакивает, головой кивает, а глядишь, в итоге-то всё равно по-евонному получается, истинный иностранец. Так Принцессу и объехал. Она уже души в нем не чает. Рада-радешенька, что переупрямили. Как ни любила бы женщина во всем верх брать, да только того полюбит, кто над нею победу одержит. В.: Так за чем же задержка? Сад.: Не знаю пока. Может, он ей еще предложения не сделал. Может, Принцесса временит признавать свое поражение или подозревает его в чем-то. А то просто обидно, мечтала об идеальном мужчине, а тут до идеала далеко, так к тому же и иностранец. Есть, правда, и еще одна причина – царь-батюшка не велит. Зазорно ему выдавать дочь за посланника, увезет он ее в даль далекую, от дома родного куда подальше. В.: С этого и следовало бы начинать. Сад.: Да слухи все это! К тому же, неужели ты думаешь, что дочка отца не пересилит. “Да ради моего счастья, да ради нашей любви, папочка, ведь ты мне только хорошего хочешь”. Какой отец не растает?.. В.: А Принц знает об этом? Сад.: Думаю, что догадывается. В.: Так чего же он вокруг нее, как лиса вокруг курятника, обшивается, если в чести другой? Сад.: Не верит. Догадывается, но не верит. Пока есть надежда… В.: На что? Сад.: Что там откажут по одной из причин. Хотя бы батюшка на своем настоит. Да только одного парень не понимает, что если посланник и уедет домой ни с чем, все равно от этого солнце ему ярче светить не будет. Принцесса скорее другого кого найдет, нежели с Принцем до чего-нибудь договорится. В.: И как ему не противно объедки-то подбирать?! Сад.: Да принцесса все-таки лакомый кусочек будет. В.: Слушай, друг. А можешь ты мне приятное сделать? Сад.: На принцессу посмотреть хочешь? Влюбиться не боишься? В.: У меня нет сердца – нечем влюбляться. Сад.: Ну-у… А зачем тебе тогда Принцесса? В.: Просто любопытно, за что люди копья ломают. Сад. Ой ли! Ну да это твои проблемы. Пойдем, покажу я тебе Принцессу, из-за куста только. З а н а в е с. |
||
 |
||
© 2005 - Андрей Карпов - Авторский сайт
Разработка и дизайн:
